12.08.2020 в 16:13 
0
3102
Именно поэтому его предсмертную записку на листке из книжки-детектива скрывают от нас
Вторая записка, поднятая с погибшего «Курска», прошла мимо общественного сознания. Колесников — да: это была сенсация — и ужас, и подступившие к горлу рыдания. Содержание же второй записки «замылили». «В девятом отсеке двадцать три человека… — зачитывал по телевидению И. Клебанов. — Самочувствие плохое, поглотители СО отказали… Давление повышается, при выходе на поверхность не выдержим компрессии… Продержимся еще не более суток». Казалось, это копия колесниковского текста. Автора записки не назвали.
Окольным путем, втеревшись в доверие к чиновникам Северного флота, нам удалось узнать: автор второй записки — командир трюмной группы дивизиона капитан-лейтенант Рашид Аряпов.
Записку Дмитрия Колесникова — целиком, без купюр! — дали прочитать его отцу Роману Дмитриевичу Колесникову. Записку Аряпова не дали прочитать НИКОМУ. Вдове Дмитрия «личный» кусочек текста передали еще в ноябре. Вдову Рашида водили за нос четыре месяца.
Нам доподлинно известно: Главная военная прокуратура ЗНАЕТ, кто написал вторую записку. И молчит. Это значит, текст записки раскрывает главную тайну. Тайну гибели подлодки «Курск».
Халима дождалась счастья за три с половиной месяца до гибели «Курска»
Халима Аряпова — маленькая, как девочка, и утонченная, как восковая кукла. Когда в ноябре она ехала в Видяево на подъем тел, в поезде все спрашивали: «В каком ты классе?» А она была уже вдова, и муж ее лежал на дне Баренцева моря. И была она на шестом месяце беременности…
Они познакомились в Узбекистане, в его и ее родном татарском поселке Лаши, что в Самаркандской области. 27-летняя Халима жила с мамой и работала учительницей. Умница, красавица, скромница. Многие семьи в поселке хотели видеть Халиму своей невесткой. Но ей никто не нравился, и она всем отказывала.
Рашид Аряпов служил на «Курске» и приехал к родителям в отпуск. 31 декабря 1999 года его и ее пригласили встречать Новый год. Девушка думала к двенадцати уйти: не хотела бросать маму в одиночестве. Но увидела его и подумала: «Дождалась своего счастья…»
Два месяца — благо отпуска у подводников длинные — гуляли они по поселку. По татарским обычаям к девушке в гости идти в таких случаях нельзя, к парню — тем более… Предложение Рашид сделал не как положено. Не спрашивал, согласна ли выйти замуж. Спросил: «Ты сможешь меня ждать?» А когда ответила — заслал сватов… Свадьбу играли 28 апреля
2000 года. Халима говорит, что ничего не помнит: была, как в полуобмороке. В тот самый день в Питерском загсе регистрировался лучший друг Рашида Аряпова Дима Колесников. До гибели «Курска» оставалось три с половиной месяца.
«Халима, облокотись на торпеду…»
Старенький видеомагнитофон, домашняя пленка. Люки, трапы, тесные коридоры. По трапам лезут и хохочут Рашид, Халима и Оля Колесникова. Дима Колесников — с камерой. «Это вот торпедный отсек, это те самые торпеды… Оля, облокотись на торпеду! Халима, что ты прячешься — иди тоже облокотись. Ой, какие у нас смелые девушки…» Друзья Дима и Рашид в тот день повели знакомить жен с «Курском». «Это ядерный реактор; это пульт управления — здесь Рашид воюет…» Показывали девчонкам черные комбинезоны с надписью «Курск»-99: Средиземное море»… «Дима, я потрясена, — сказала тогда мужу побледневшая Оля Колесникова. — У вас ТАКАЯ ответственная работа!» Халима ошарашенно молчала…Море, скалы, карликовые березы — в Видяеве Халиме нравилось. Но Рашид мечтал, что он выйдет на пенсию, и они уедут жить в Самару…
По трапам «Курска» Халима лазила уже беременная.
— Я спрашивала его: как, мол, назовем сына. А он: «Не знаю. Потом придумаем…»
Замкомандующего Северным флотом: «Автор записки — Аряпов Рашид»
Вечером 12 августа у Халимы прихватило сердце. Через два дня сказали, что вечером 12-го «Курск» лег на дно. Потом — черная дыра в памяти. Старалась не видеть, не слышать, не знать: чтобы не нервничать, чтобы не навредить ребенку.
В начале ноября водолазы подняли из девятого отсека тело Рашида Аряпова. Халима не видела мужа и не была на похоронах: у татар беременным запрещается ходить на кладбище. Рашида похоронили в Ульяновске. Халима осталась в Видяеве.
— Когда я в первый раз услышала о второй записке, — говорит Халима, — я сразу поняла, что ее написал Рашид. Ведь если в девятый отсек сбежались люди из шестого, седьмого, восьмого и девятого отсеков, то старшими по званию там оказались Колесников, Садиленко и мой муж. Они и должны были анализировать ситуацию… 9 ноября предчувствие Халимы получило официальное подтверждение. В видяевский Дом офицеров флота приехал отчитываться об операции заместитель командующего Северным флотом вице-адмирал Владимир Доброскоченко.
— Он сказал: «Как вам известно, подняли вторую записку». Мы: «Что там?» Он: «Все перешли в девятый отсек. Кислорода хватит на сутки. Чувствуем себя хуже». И еще какие-то технические подробности — я не поняла. Что ремней у них каких-то нет… Доброскоченко сказал, что записка написана на листке, вырванном из детектива. Что была завернута в полиэтилен и спрятана в одежде подводника… Мы спросили: известно ли, кто написал эту записку. И он так уверенно сказал: «Да, известно. Аряпов Рашид». Халима подошла к вице-адмиралу: «Скажите, есть там личная информация?» — «Нет». — «А можно мне прочитать записку?» — «Обращайтесь в прокуратуру Северного флота». Был ноябрь, холодно, скользко — беременная Халима в Североморск не поехала.
Беременную женщину «футболили», как мячик
Когда женщина все же начала добиваться правды, военные чиновники стали ее «футболить».
— 4 декабря я звонила в Североморск сотруднику прокуратуры Егиеву Артуру Левоновичу. Его телефон дали мне другие вдовы. Я спросила: «Правда ли, что записка принадлежит моему мужу, и могу ли я получить текст». Он ответил: «Информация, что записку написал Аряпов, была преждевременна. Записка не подписана, и сейчас идет экспертиза. Перезвоните в середине января».
Халима была в недоумении: почерковедческая экспертиза? Так пусть дадут записку ей: она сразу опознает почерк Рашида… И вообще — какая экспертиза? Записку нашли на теле подводника. Не мог же человек написать записку и сунуть ее в карман товарищу? В январе Халима перезвонила. «Прокурорский» встретил ее угрюмо.
— Он сказал: «Установлено, что записка не вашего мужа». Я: «Известен ли автор?» Он: «Известен. Но назвать его я не могу, потому что не было официальной информации. Обращайтесь в Главную военную прокуратуру, к начальнику Следственного управления письменно».
В переводе на русский это означает: «Отвали».
«Мне нужно знать, отчего погиб «Курск»
Сейчас Халима Аряпова переехала в Самарскую область, в Тольятти. Она считает, что выполнила мечту своего мужа.
12 февраля она родила сына.
Маленький Ильгиз рождался с очень серьезным лицом. Акушерка ахнула: «Никогда такого не видела!»
Когда завотделением узнала, чей ребенок появился на свет в ее роддоме, то категорически запретила брать с Аряповой за роды деньги…
Иль — по-татарски земля, мир, свет. Гиз — идти, увидеть. Ильгиз — тот, кто увидел свет… Мордочка у Того, кто увидел свет, красненькая, как кирпич. Он лежит на руках у мамы и улыбается своим мыслям.
— Я должна прочитать записку, — говорит Халима. — Если ее написал мой муж, мне обязаны ее показать. А даже если это не он… Мне все равно нужно узнать, почему погиб «Курск»…
В Тольятти все уверены, что когда Ильгиз Аряпов вырастет, то станет подводником. Халима обещала, что мешать ему не будет.
Капитан 1 ранга К., командир атомной подводной лодки (фамилия есть в редакции): «Я видел записку из 6-го отсека»
— Я видел эту записку из 6-го отсека, она засекречена. Могу рассказать только в общих чертах. В ней описывается все, что происходило в этом конкретном отсеке во время катастрофы. Ощущение такое от этого текста… Представьте, вы едете в поезде, в закрытом купе без окон, и поезд начинает рушиться под откос, а вы все это фиксируете. — Что фиксировалось?
— Время, дата. Затем все происходящее, там же еще были люди. И лодка закувыркалась. Объем замкнутый, все системы либо под напряжением, либо под давлением.
осыпались сорванные механизмы и приборы. Там у людей были травмы. Возникли пожары, несколько очагов. Их тушили. Затем занялись решением проблем жизнеобеспечения — связь, регенерация воздуха. И потом начали готовить снаряжение для выхода из лодки. Еще в записке была дана оценка произошедшему. Это все, что я вам могу рассказать.
Записал Дмитрий СТЕШИН. В «Комсомольскую правду»
Начальнику Следственного управления Главной военной прокуратуры РФ генерал-майору юстиции Шеину В. С.
от Аряповой Х. Х., вдовы капитан-лейтенанта Аряпова Р. Р., погибшего на АПЛ «Курск»
Уважаемый Виктор Степанович!
В связи с тем, что командование Северного флота (в ноябре 2000 года в Видяеве) сообщило мне, что вторая записка, найденная водолазами на затонувшей лодке, принадлежит моему мужу, прошу ознакомить меня с ее содержанием. Мне бы хотелось увидеть оригинал этого документа или хотя бы узнать его текст.
Прошу дать официальное подтверждение, принадлежит ли записка моему мужу.
С глубоким уважением Аряпова. 18. 02. 2001 г. ЗВОНОК В СЕВЕРОДВИНСК
«Он мог написать записку после второго взрыва…»
Игорь Карпов, инженер-корпусник, создававший «Курск» на кораблестроительном заводе «Севмаш» с «нуля»:
— В шестом отсеке подлодки находится ее «сердце» — ядерный реактор. Естественно, при строительстве «Курска», как и при создании любой другой АПЛ, это учитывалось. Этот отсек со всех сторон укрыт суперпрочным корпусом, у него самая высокая живучесть. Судя по информации о динамике катастрофы, первый взрыв на АПЛ не был смертельным для личного состава 6-го отсека — туда разрушения могли дойти разве что при ядерном взрыве.
Похоже, что угроза жизни личному составу дивизиона движения, которым командовал капитан-лейтенант Аряпов, наступила только после второго, более мощного взрыва. Реактор автоматически заглушился, но его сорвало с фундамента, в щели хлынула вода. Нельзя исключать, что именно в этот кратковременный период офицер успел написать записку о ситуации в отсеке. Когда же началось затопление помещений, моряки через переборочные двери между 6-м, 7-м и 8-м отсеками перебрались в 9-й, где у подводников оставалась единственная надежда на спасение — выйти на поверхность через аварийный спасательный люк. ЗВОНОК В ГЛАВНУЮ ВОЕННУЮ ПРОКУРАТУРУ РФ
«Не скажу больше, чем генерал Шеин…»
Следователь ГВП по особо важным делам майор юстиции Артур Егиев:
— Работа над установлением автора второй записки продолжается. Но ничего конкретного о том, как продвигается дело, я вам, к сожалению, не скажу. Есть тайна следствия, и я обязан ее соблюдать.
— Если у вас есть догадки, что вторая записка принадлежит Аряпову, почему ее не показали жене погибшего офицера — она ведь его почерк отлично знает?
— Я не могу ответить на этот вопрос. Обращайтесь официально к помощнику Главного военного прокурора по связям с прессой, и вам, возможно, что-то ответят. Но больше того, что уже сказал генерал Шеин, вы вряд ли узнаете…
…а что сказал генерал Шеин?
Генерал-майор юстиции Виктор Шеин, начальник следственного управления ГВП РФ. В одном из интервью по поводу второй записки, найденной водолазами на «Курске», заявил:
— В октябре — ноябре прошлого года с борта крейсера подняты различные документы, в том числе и две записки, одна из которых написана капитан-лейтенантом Колесниковым, автор второй записки следствию пока неизвестен. Содержание второй записки не оглашается, что продиктовано тайной следствия. ТРИ НАИВНЫХ ВОПРОСА О ЗАПИСКЕ РАШИДА АРЯПОВА
И три попытки ответа
Почему ради установления истины следователи не показывают записку вдове капитан-лейтенанта?
Очень похоже, что во второй записке описывается ситуация на гибнущей подлодке (что подтверждает и видевший этот документ командир АПЛ). Если жена Аряпова (или другого подводника) признает почерк мужа, следствию придется признать и то, что офицер определенное время был жив (а значит, были живы и его подчиненные). Это сразу порождает целый букет новых вопросов, на которые обязательно надо давать ответы: какое время были живы моряки в 6-м или 9-м отсеках? Что именно рассказывает автор записки о состоянии людей и ядерного реактора? Указывает ли автор записки на пожар, начавшийся после первого взрыва? Есть ли в записке сведения о том, что АПЛ готовилась к стрельбе?
Обнародование записки может отмести напрочь две из трех официальных версий: столкновение с подводным объектом и подрыв на старой мине. И остановиться на версии, которую правительственная комиссия долго считала наименее вероятной, — ЧП в первом отсеке.
В каком отсеке обнаружена вторая записка?
До сих пор нет точных сведений о том, удалось ли водолазам проникнуть в 7-й, 6-й, 5-й и другие отсеки. Часть этой информации по-прежнему закрыта. Однако задним числом мы, например, узнали, что водолазы все-таки подняли бортовой журнал «и другую документацию» (бортовой журнал обычно находится в командирском отсеке, но нам говорили, записку что водолазы туда не ходили). Существует вероятность, что записку Аряпова нашли в 9-м отсеке?
Была ли фамилия Аряпова в записке Колесникова?
Как известно, была обнародована лишь малая (служебная) часть записки Колесникова, в которой говоритсяо 23 подводниках, собравшиxcя в 9-м отсеке. Перечислял ли Колесников их фамилии, в том числе и Аряпова, пока неизвестно. Но судя по количеству моряков, находившихся на боевых постах в момент катастрофы, в 9-м отсеке собрался весь личный состав кормовых отсеков.
P.S.
Из трех официальных версий гибели «Курска», выдвинутых правительственной комиссией (столкновение с неизвестным судном, подрыв на мине времен Великой Отечественной войны и «нештатная ситуация в торпедном отсеке»), мы изначально и упорно придерживались последней. Напомним ее суть: на лодке взорвалась сначала одна торпеда, затем рванули еще как минимум пять.
Такой вывод был сделан не «с потолка». Уже в сентябре 2000 г. от одного из членов правительственной комиссии мы получили информацию об аварии на так называемой «толстой» торпеде (см. материалы «Остался один вопрос: почему рванула «толстая» торпеда?» — 7.09 и «Никакого столкновения не было. В подлодке произошел взрыв» — 9.09). Затем «Комсомолка» провела общественную экспертизу катастрофы с участием профессиональных экспертов-подводников («Тайна гибели «Курска» раскрыта: на борту подлодки взорвалась «толстая» торпеда — 30.11.2000), где наши догадки еще больше укрепились. И уже почти не осталось никаких сомнений в правильности этой версии, когда удалось выйти на засекреченного ученого-оружейника, причастного к экспертизе причин катастрофы («Командир «Курска» Геннадий Лячин успел передать на берег: «На борту аварийная торпеда. Разрешите отстрелить…» — 6.12.2000 г.).
По некоторым данным, недавно версия о взрыве на борту лодки обрела «статус» основной и у официальных лиц — это подтверждает интервью вице-премьера правительства РФ Ильи Клебанова одной из иностранных газет. Дело за малым — обнародовать официальные выводы. Но они потянут за собой слишком много — и слишком для многих — неудобных вопросов. Не исключено: именно поэтому мы никогда не узнаем тайну предсмертных записок моряков «Курска». А значит, и тайну гибели непотопляемой лодки…
Виктор БАРАНЕЦ.
