С выходом на экран сериала «Зулейха открывает глаза» второй по популярности темой для обсуждения в татарстанских соцсетях после коронавируса стала лента Егора Анашкина. Одни пользователи выражают восторг, другие — негодуют. Любопытный батл разразился и в нашей редакции. «Реальное время» предоставило возможность поклоннику, критику и независимому киноэксперту высказать свои аргументы на тему: «Почему я буду/не буду смотреть сериал».

Джавдат Абдуллин: «Почему Зулейха уже открыла глаза, а Девятаев так и не угнал немецкий самолет?»

В результате фантазии Яхиной смотрят миллионы, а правду о летчике пока никто не увидел. Первые впечатления о «Зулейхе»: насколько все очевидно, настолько же банально. Поэтому и не возникает желания читать книгу и смотреть фильм телеканала «Россия 1».

Уже месяца три телевизионная рекламная пауза резала мой слух протяжным криком: «Зулейха-а-а», заставляя либо выключать звук, либо переключать кнопку канала. Голос противный, а предыстория самой книги, получившей теперь экранную жизнь — еще противнее. Особенно, если ты сам уже открыл глаза. Не сейчас, а лет 25—27 назад. Но для этого пришлось потерять страну, лишиться всех накоплений времен СССР и увидеть всю изнанку нашей оппозиции, которая опять, как во времена позднего Горбачева, истошно орет, скулит и завывает о правах себя любимых.

Тридцать с лишним лет назад я сам был адептом нынешней демшизы, даже обгоняя ее в ненависти к СССР. Хотя ее представители вещали о преступлениях Советской власти, еще не избавившись от партбилетов в карманах, а я даже в комсомол решил не вступать, хотя время пришло сделать это еще при Андропове. Но сердцем чувствовалось, что «царь», сиречь, партия с руководящей и направляющей ролью, в те годы уже «ненастоящая». А затем журнал «Юность», газета «Комсомолка» и советское кино и телевидение укрепили в этих подозрениях. Впрочем, можете убедиться в последнем сами. Кинопрокат 1986 года буквально потребовал от всех: «Мальчишки, девчонки, пенсионеры: идите скорее смотреть на «Курьера!» Год спустя мы захотели «перемен» с Цоем и «Ассой», и всплакнули над последней ролью Анатолия Папанова в «Холодном лете 53-го». То есть критика советской власти была в пределах допустимого. А вот уже 1988 год вгонял в жуткую, беспросветную, лишенную прекрасного прошлого и светлого будущего, реальность: «Воры в законе», «Убить дракона», «Маленькая Вера» — фильм, снятый на киностудии «Детских и юношеских фильмов имени М. Горького».

А для «особо одаренных», повторюсь, были публикации в печати. Никогда до и никогда после не пользовалась такой популярностью лагерная литература. Лев Разгон, Александр Солженицын, Краснов-Левитин, Варлам Шаламов, «наша» Евгения Гинзбург, тут «Вечерняя Казань» расстаралась, с разной степени периодичностью втаптывали в грязь то 30-летие, во времена которого страной руководил Иосиф Сталин.

Цикличность истории: раз в 30 лет надо проклинать Сталина и его преступления

Если история циклична, то у нас временной цикл развенчивания Сталина приходится на 30 лет. Как в 1956 году Никита Хрущев завел эту шарманку, так она и играет с незавидной периодичностью. Хрущев, спустив на предшественника всех идеологических собак, прекрасно понимал, что трогать Ленина и других основоположников большевизма никак нельзя, поскольку ему не было необходимости в идеологической ревизии того строя в стране, который он представлял. Горбачев, или, скорее всего, его идеолог Яковлев, советская «обиженка», в свою очередь, выводили из-под критического огня не только Ленина, но уже и Хрущева. Максимум, на что сподобились советские еще пропагандисты в критике действий Никиты Сергеевича, это приоткрыть завесу над событиями в Новочеркасское, закончившимися расстрелом рабочей демонстрации.

Парадокс, но даже такой антигосударственный шаг «кукурузника», последовательно освободившего из заключения немецких и иностранных военнопленных, а вслед за ними их местных пособников, не нашел должного отображения в перестроечной печати. Тот же Лев Разгон настолько завуалировал этот преступный акт Хрущева, что создал у читателей полное впечатление, что амнистию провел все тот же Сталин. Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ» коснулся этого события, никак не комментируя государственное преступление Хрущева. Дальше всех пошел Краснов-Левитин, описавший произошедшее так: «Летом 1955 года в Москву приехал Аденауэр. Он заявил: «Страшно подумать, что люди, случайно попавшие в водоворот войны, до сих пор страдают», — о немцах, содержащихся в лагерях. Хрущев в ответ выступил с невероятно грубым заявлением о фашистах, таких-сяких немазаных, которых всех надо удавить, и на другой же день со свойственной ему непоследовательностью всех освободил. Был опубликован Указ об амнистии за все военные преступления, кроме «особо зверских».

Для полного понимания разницы, как можно поступать с побежденными, достаточно изучить и сравнить Версальский договор (после Первой мировой) и Потсдамское соглашение (после Второй мировой), чтобы понять: насколько мягко мы обошлись с нацистами. В Германии уже в мае 1951 года вступил в силу закон, возвращавший более 150 тысячам бывших нацистов все имущественные права, а тогдашний канцлер Аденауэр на претензии, что в его правительстве полно «коричневых», ответил, что «хватит «вынюхивать» нацистов». Через год на своем выступлении в Бундестаге Аденауэр сказал: «Мы признаем всех носителей оружия нашего народа, достойно боровшихся под знаком высоких солдатских традиций на земле, на воде и в воздухе. Мы убеждены, что хорошая репутация и большие достижения немецкого солдата живут в нашем народе и сохранятся впредь, несмотря на все оскорбления прошлых лет». Это раскаяние?

За массовые убийства в Бабьем Яру (порядка 100—150 тысяч расстрелянных) судили только одного нациста. Был казнен Пауль Блобель. И все!

Черт с ними, с немцами, но мы практически оставили без наказания и собственных государственных преступников, власовцев, бандеровцев, «лесных братьев». За сожжение Хатыни эти нелюди начали нести частичное наказание только с 1960 года, и то в масштабе 1 к 20.

И это преступление Никиты Сергеевича как перед нашей страной, так и народом, до сих пор, по сути, не осужденное ни на государственном уровне, ни так называемыми узниками совести.

Почему Солженицына или Разгона невозможно экранизировать

Невозможно экранизировать ни Солженицына с Разгоном, ни тем более Краснова-Левитина и других, подобных им «узников совести» и жертв «кровавого тирана». Разоблачения сталинизма возможны только через художественный вымысел Анатолия Рыбакова с его «детьми Арбата» или теперь вот Яхиной с собирательным образом Зулейхи как жертвы сталинской тирании. Все потому, что среди авторов лагерной беллетристики нет жертв, пожалуй, за исключением Варлама Шаламова. Вот на его долю хватило лишений, перечитывая которые понимаешь, что 37-й и другие годы были страшными для страны. Никакого полета фантазии Яхиной не хватит, чтобы заново пережить ужас, внушаемый «Колымскими рассказами». А все остальные бытоописатели лагерной жизни — это преимущественно «придурки», как называли на местном жаргоне тех, кто сумел обустроиться за решеткой. В санчасти, столовке, библиотеках, наконец, просто «рОманы тискали», пересказывая художественную литературу для воров в законе, будучи тем самым на положении современных шутов у блатных.

Наконец, никуда не денешься при экранизации от личностных оценок «неполживого» Солженицына и его коллег по лагерной беллетристике. Как сгладишь впечатление от животной ненависти к государству, коммунистам, охранникам-«вертухаям», руководящему строю в стране? Все это невольно наводит на мысль, что сидели эти господа за дело, а по справедливости должны были понести еще более тяжелое наказание. Чтобы не писал затем Солженицын десятки страниц, переполненные сочувствием к генералу Власову и его РОА, чтобы не читать от того же Левитина-Краснова строк, подобных этим: «С западными украинцами я познакомился еще в Бутырках. Держались они вместе. Когда водили в умывалку, старший из них командовал: «На молитву». И став в ряд, запевали: «Царю Небесный». А потом по Шевченко: «Ой, Богдану, ти, Богдану, Нерозумний сину, Вщдав Москвi на потаву Рiдну Украину…» Рослые, красивые, голоса мужественные, обычно баритонального тембра. Колоритное было зрелище. И в лагере в основном держались сплоченно, дружно, поддерживали друг друга. Молодцы! Прекрасный человеческий материал!»

Затем Хрущев их выпустит, вернет конфискованное имущество, разрешит поступление в высшие учебные заведения, невольно формируя нынешнее ВИП-сообщество Украины: Турчинов и Яценюк, Михальчишин и Тягнибок, когда у каждого есть ближний родственник, воевавший либо в бандеровских формированиях, либо в дивизии СС-«Галичина». А потомки украинцев, столь восхитивших Краснова-Левитина, красивыми голосами с баритональным тембром затянут на Майдане в 2014-м: «Москоляку на гиляку».

«Инакомыслие» при ближайшем рассмотрении оказалось просто бессмысленным

Вообще, как лагерная беллетристика, так и дальнейшие воспоминания тех, кто сидел в тюрьмах или лежал уже в брежневских психбольницах, или бежал из СССР, прикрываясь «гонениями на инакомыслящих», при ближайшем рассмотрении выглядят отвратительно. Оставшись без циничного цензора, который дозировано давал советскому народу возможность заглянуть за изнанку советской жизни, сами инакомыслящие персонажи на поверку оказались сборищем мерзавцев. Чем-то напоминая нынешнюю прослойку общества, освоившую только собственные права и обязанности государства. Ни бытописатели сталинских времен, ни «узники совести» времен Брежнева, садясь за написание мемуаров, даже не задумывались о гражданском долге. Читатель, не сочти за труд, отложи на время соцсети и сэкономь часы на «фантазии о Зулейхе», перечти воспоминания любого из «узников совести». Это «Я. Мне. Мое», поставленное во главу угла, и неприкрытая ненависть к инакомыслящим, только в рамках морали, привычной советскому обществу, — общий рефрен всех произведений.

Как и еще одно любопытное наблюдение: как лагерники, так и пациенты психбольниц не осуждают своих коллег, какими бы страшными и жестокими ни были их преступления. Солженицын оправдывал персонажа по фамилии Маковоз, из-за трусости которого целый полк попал в окружение. Несколько тысяч человек погибли из-за одной мрази, отображавшей часть мерзкой советской действительности, когда приспособленец сумел пробиться наверх по партийной линии, а затем поднимался вверх и по армейской, не имея ни грамма мужества, ни толики совести. Маковоз получил от «кровавого тирана» 10 лет вместо расстрела на месте и в ссылке стал лучшим другом Солженицына, блестяще характеризуя самого «неполживца».

Краснов-Левитин не скрывал симпатий к немецким захватчикам, но, будучи наполовину евреем, понимал, что даже ненависть к советской власти и Сталину, частью которой он мог поделиться с самим Гитлером, не спасет его от газовой камеры. И тут опять преступная халатность или просто тупость ответработников тех лет, когда прожженного антисоветчика определили на работу в… школу. Что удивляться, если одним из учеников подобного учителя стал будущий диссидент Петр Якир.

Любопытно, кстати, что главными критиками большевиков и Ленина, индустриализации и Сталина, являются те, кто сам ничего в жизни путного не создал, включая семью, но зато знает, как надо жить всем остальным, максимально используя сослагательное значение.

Снова про «святые» девяностые

Третья волна ниспровержения Сталина началась слишком рано. Еще не ушли из жизни и не выжили из ума те, кто жил в СССР, и смог сравнить эту жизнь хотя бы с первым десятилетием новой России. Оно было далеко не святым, как пытается их обозначить Наина Иосифовна, каким бы счастливым ей ни грезилось то время, при посещении «Ельцин-Центра». Но уже выросло поколение миллениалов,за умы и души которых борются. И снова вытаскивают из сундука и сдувают пыль с такого замшелого и несовременного понятия, как совесть. Пытаются вызвать жалость к репрессированным, и не только безвинно, хотя в воспоминаниях лагерных мемуаристов каждый второй сиделец ненавидел Советскую власть и каждый третий мечтал о победе Гитлера над Сталиным. Вот еще и эта историческая правда пока мешает попасть на экраны Солженицыну и Ко.

А нас, сердобольных, призывают к покаянию. Это такое любопытное чувство, которое должно охватывать только россиян и только в отношении кровавых 30-х. Духовный отец этого термина — кинорежиссер Тенгиз Абуладзе, снявший в 80-е годы кинобред под названием «Покаяние». Кстати, ведущий актер этого фильма Автандил Махарадзе должен был сниматься в «Маленькой Вере» вместо Назарова. Это же логично: после «легендарной» фразы «Зачем нужна дорога, если она не едет к храму» в «Покаянии» начать материться, играя роль советского быдла. А другой актер фильма, Герман Кобахидзе, сразу после окончания съемок захватил самолет и вместе подельниками убил пятерых человек. Кто-то из создателей «Покаяния» каялся в этом? Нет, подобные персонажи готовы призывать к абстрактному покаянию, но не утруждают себя личным сожалением о чем-либо. Позволю себе в качестве доказательства привести цитату из мемуаров еще одного «узника совести» Александра Шатравки.

«…Часто я вижу и таксиста — Будко из Новороссийска. Случилось так, что он с пассажирами проезжал мимо похоронной процессии. Хоронили стюардессу Надежду Курченко, погибшую во время перестрелки, когда отец и сын Бразинскасы угоняли самолет в Турцию. От чьей пули погибла стюардесса, никто не знает, и гибель этой девушки — трагедия, но разве не трагедия довести людей до отчаяния, чтобы они выбрали угон самолета как последнюю надежду на возможность вырваться из Страны Советов».

Людьми, доведенными до отчаяния, Шатравка называл Бразинскасов, для которых расстрел был самым адекватным окончанием их преступных жизней. А вот покаяния от них так и не дождались.

Не было покаяния от нацистской Германии, как бы это ни утверждалось, но факты говорят об обратном. Советский Союз хотели «принудить» к покаянию за Будапешт-1956, забывая о том, что во время Второй мировой венгры творили на оккупированных территориях такое, что немцы вынуждены были их останавливать. Требовали покаяния за Прагу-1968, забывая о том, что 100 тысяч бело-чехов два с половиной года терроризировали Советскую Россию в Гражданскую войну.

В итоге мы все время чего-то и кого-то стесняемся и вынуждены поминать в образе врага половцев и печенегов, чтобы ненароком не обидеть ранее побежденных немцев, турок, французов, шведов…

Не стыдитесь побед, Владимир Владимирович. Не надо. Это же не ваши победы…

Когда в следующий раз харкнем в прошлое?

А, кстати, есть ли у нас победы-то за последние 30 лет, которые скоро исполнятся новой России? Закончили войну в Чечне, которую сами же развязали? В армии навели порядок, предварительно сами же ее едва не развалив. Остановили движение криминала во власть. Либо возглавили это движение, как считают системные либералы. Крым? Ну дак это тоже бабушка надвое сказала, либеральная вон причислит это к глобальным поражениям.

А чего явно нет и не предвидится, так это отсутствия консолидации общества, притом, что нынешний президент уже 20 лет у власти, а общество разобщено больше, чем в гражданскую. Сталин, которого ненавидят либералы, и эту ненависть им зачастую оплачивает госбюджет, через 20 лет правления в стране вывел новую «популяцию» советского народа, который шел воевать за «Родину, за Сталина», хотя жизнь в 20-е — 30-е годы была не в пример хуже нынешней. А за Путина люди даже в карантине посидеть не хотят.

Вернемся к «Зулейхе». Ее экранизация выглядит банальной и предсказуемой. Чулпан Хаматова с глазами олененка Бемби должна вызывать сочувствие одним своим видом. Роман Мадянов еще с ролей майоров Колобкова и Харченко в двух сериалах «Солдаты» и «Штрафбат» успешно освоился в роли «мерзавца всея Руси». Сергей Маковецкий, который заявлял о себе ролями криминальных авторитетов в «Брате 2» и «Жмурках», сейчас играет исключительно «терпил». То есть визуальный ряд не оставляет зрителю выбора, за кого надо переживать, а кого ненавидеть. В целом совершенно непонятна этимология произведения, в максимально быстрые сроки превратившегося в телесериал. Помнится, я еще в 2013 году обсуждал с авторами телепроекта о Михаиле Девятаеве перспективы выхода их фильма к 70-летию Победы. Через месяц Победе исполнится 75 лет — где фильм о реальном подвиге реального человека, сравнимого с которым нет в мировой истории?

Переписывая историю, мы уже потеряли одну страну

Одной из версий развала СССР в декабре 1991 года называют тяжелое экономическое положение в котором пребывала страна. Не знаю, не знаю. Жизнь, конечно, тогда была не сахар, но… Для сравнения хочу мысленно перенестись в февраль 1918-го. В тот момент, когда прошел год после февральской революции, перетряхнувшей привычную жизнь страны. Когда шла Гражданская война, причем надо понимать, что красная армия заведомо находилась в более проигрышном положении, чем белая. Ею руководили профессиональные военные, в отличие от красноармейцев, где политическое руководство осуществляли революционеры, вчерашние арестанты либо младшие в недавнем прошлом чины царской армии. Дисциплина в белой армии выше, потому что там сознание офицеров и солдат не менялось, в красной армии приходилось налаживать эту самую дисциплину, поскольку революция уравняла в правах высшие и низшие чины.

За белым движением было и преимущество в пропагандистском плане. Православное и мусульманское духовенство по умолчанию было за белых, в то время как красные могли делать ставку только на митинги — газеты и листовки редко доходили до сознания революционного электората из-за слабой грамотности.

Наконец, у консервативного россиянина в сознании отложилась более-менее сытая жизнь в царской России, благость жизни под руководством помазанника божия, которые сменила послереволюционная нужда.

Помимо всего перечисленного, Советской России приходилось вести военные действия с армиями Антанты, немцы были на Украине, англичане и французы в Сибири, мятежи поднимали бывшие союзники эсеры в Ярославле. Все это на фоне голода, разрухи, совершенно неясных перспектив у государства. Казалось бы, шанс на то, чтобы удержаться у власти, у выстоявших в итоге большевиков был один из миллиона.

Чуть менее сложным было положение СССР осенью 1941, когда немецкие войска стояли под Москвой. Тогда против Сталина была только лучшая в мире армия Германии с союзниками. А Адольф Гитлер рассчитывал на то, что у него найдутся союзники и в самом СССР, и в недавно присоединенных Белоруссии, Молдове, Украине, странах Прибалтики. И его надежды оправдались бы, окажись в ближайшем окружении Сталина не один высокопоставленный предатель Власов, а несколько.

Если победит новый нарратив, что Николай Второй — святой, а Сталин — тиран, то мы и Россию развалим вслед за СССР

Как раз Сталин и стал человеком, возглавившим страну, в которой победила революция. И именно в сравнении с его годами правления нужно искать ответ — правильными ли были события ноября 1917-го года? Что имел последний государь России Николай II на момент прихода к власти в 1896 году? Абсолютную монархию, страну, которая досталась ему от отца Александра III Миротворца, не воевавшую более 10 лет. Плюс в России до минимума спало революционное движение. За него молились церковники. И все это могущество он просто разбазарил. Хороший руководитель отличается от плохого тем, что его действия вносят улучшения. И с этим у Николая II были существенные проблемы. Завязал войну с Японией и потерпел сокрушительное поражение. Пытался утихомирить участников мирного шествия рабочих в воскресенье, названного потом «Кровавым», получил Первую русскую революцию. Взвалил на себя обязанности главнокомандующего во время Первой мировой — и проиграл быстрее, чем это произошло бы без его участия. За 20 лет под его руководства страна из мирной и благополучной превратилась в нищую и участвующую в проигранной войне. И отречение царя и его последующая смерть не вызвали в стране серьезного резонанса. Вот в этом и ответ, нужна ли была революция и произошедшие перемены в государстве, которое живет по странной парадигме: сильного руководителя сменяет слабый, а потом ему на смену приходит сильный.

Существуй в реальности машина времени, которая могла бы перенести наших прадедов, дедов из 18-го и 41-го годов в предразвальный 1991-й, они сказали бы, что попали в рай земной. Тем не менее Советский Союз развалился. Хотя на момент распада у советских граждан было четкое понимание того, чего добилась страна за 70 лет существования, 76,4% из них проголосовали за сохранение государства, которое на тот момент ни с кем не воевало, да и «разруха 91-го года» была ни чем иным, как синонимом сытой жизни 18-го и вселенского счастья в 41-м.

В самые трудные годы для страны, будь то Советская Россия или СССР, она устояла не потому, что «это было другое время» или «тогда жили другие люди». Она выстояла потому, что в стране было жесткое руководство, строгая вертикаль власти, единение в их рядах — то, чего близко не наблюдалось в конце 80-х. Вот о повторении «импотенции власти» тех лет сейчас мечтает современная оппозиция, пытающая представить нынешнюю жизнь как «выживание», «нищету», «существование за гранью бедности».

Не пора ли покаяться за Победу?

Вообще, есть ли у нынешнего руководства страны историческое понимание проекта под названием СССР? В адрес которого то Дудь разразится якобы историческим расследованием о ГУЛАГе, то Яхина накинет на вентилятор, то кинопрокат порадует абсолютно лживым фильмом «Батальон» или сопливым «Колчаком».

В ретрансляции последних событий как культурного, так и политического плана вообще непонятна та линия, которой государство собирается придерживаться в оценке тех или иных исторических событий и личностей. Отмечая вставанием депутатов Госдумы день рождения Николая Второго, когда даже нынешние коммунисты почтили Николая Кровавого, нынешние депутаты демонстрируют, что страстотерпец им исторически ближе, чем Ленин и большевики.

Суетливо экранизируя «Зулейху» при отложенном в долгий ящик Девятаеве, кинопропагандисты отвергают саму победу в Великой Отечественной, поскольку те, кто сидел в лагерях, не воевали в окопах.

Из этого следует, что 75-летняя Победа не имеет никакого отношения к нынешнему руководству страны, как, будем откровенны, не имела отношения и к предыдущему президенту, сыну раскулаченных крестьян. Тогда давайте повсеместно переписывать историю, точнее, менять оценки с минус на плюс и обратно, и каяться за 9 мая 1945 года, отмечая день рождения Андрея Власова. Кстати, та комиссия, которая канонизировала Николая Второго, планировала реабилитировать Власова, но только «идеолог перестройки» Яковлев, бывший фронтовик, встал на пути этого решения. А вот заседай в той комиссии Солженицын, который все 90-е годы подсказывал нам, «как обустроить Россию», решение было бы принято на ура. Только смысла в таком государстве не будет никакого, поскольку подобное уже существует под названием Украина.

Анна Тарлецкая: «Тепло от того, что вся Россия будет сегодня видеть улицы Казани»

Да, я начала смотреть сериал и буду это делать до последней серии. Почему? Он созвучен мне, любимому месту, где я живу, мои интересам — я говорю о литературе высокого качества. И да, мне приятно и тепло от того, что вся Россия будет видеть улицы Казани и просторы республики, где проходили съемки, слышать татарские имена и музыку, которые окружают меня с рождения.

Мои отношения с историей Зулейхи начались с момента, когда всеобщие восторги от книги поулеглись. Я, как и Чулпан Хаматова, которая призналась об этом на онлайн-пресс-конференции, люблю знакомиться (или не знакомиться вовсе) с книгой не на пике моды, а потому, что лично я так считаю нужным. Прочла роман я недавно и в очень трудный момент жизни, может, поэтому они (героиня и вся книга) мне стали так близки. Мне не пришлось долго ждать сериал, жизнь буквально в подарок преподнесла мне его. Я не смотрела трейлеры, копя желание получить все и сразу, что бывает крайне редко. И я осталась довольна, увидев только еще начало. И вот почему.

Во-первых, музыка. Я всегда определяю, хорош ли фильм, по саундтрекам. «Ай, былбылым» — одна из красивейших татарских песен. Я видела, как слезы наворачиваются от нее на глаза у людей, даже не знающих языка и мало знакомых с татарской культурой. Добавим сюда потрясающую анимацию с птицей, гонимой ветром, и эффект поразителен.

Во-вторых, актеры. Я никогда не была поклонницей Чулпан Хаматовой, она мне больше нравилась по своей общественной деятельности. Помню, впервые я ее увидела в потрясающем фильме «Страна глухих», но восторг мой был обращен в сторону Дины Корзун. А вот Хаматова-Зулейха меня покорила — умная, зрелая, духовно богатая… И, конечно же, мой любимый российский актер, Сергей Маковецкий в роли сумасшедшего ясновидца-целителя доктора Лейбе — наблюдать за его игрой отдельное удовольствие, как и все, что делает Маковецкий.

В-третьих, как и все поклонники книги, я буду очень ревностно смотреть за изменением повествования в сериале. Пока я вижу, как деликатно вклиниваются со своим видением сюжета создатели картины в книжные перипетии. Мне интересно, как они разовьют герои и судьбы в дальнейшем, хотя, в силу профессии, я примерно знаю, что будет дальше. Но не знаю, как именно это будет сделано — например, что же такое придумали с Юзуфом, сыном Зулейхи? Часто бывает, что посмотрев фильм, хочется крикнуть режиссеру — «ну скажи ты прямо, чем дело кончится»? Или «зачем такой конец придумал, идиот?» Я, например, до сих пор спорю с любимым и уважаемым мной Андреем Тарковским по поводу фильма «Сталкер». Ну что ему стоило оставить конец, как у Стругацких в «Пикнике на обочине»?! Когда один их тех, кого провели через аномальную зону, закричал, побежав навстречу гибели: «Хочу счастья, счастья для всех!» Но это мое личное мнение. А вот по поводу концовки «Зулейхи» я его еще не составила. Что же предложат авторы фильма? Соглашусь ли я с ними? И если я начну с ними спор — значит, и книгу, и сериал я буду помнить всю оставшуюся жизнь.

В-четвертых, а это, на мой взгляд, самое главное, — как в сериале выдержана любовная линия. Так же глубоко, как у Гузель Яхиной. И это не интрижка, не «розовые сопли», не скабрезная история. Это любовь. Мужчины и женщины. И, кстати, не только Зулейхи и Ипатова, но и Настасьи. В исполнении Юлии Пересильд она получилась не сластолюбивицей, которой показалась мне в книге, а отчаявшейся, одинокой и сильной женщиной… Матери и ребенка. Человека к природе. Бога к человеку. Все это здесь есть: то, что при прочтении рисовалось в фантазии, теперь на блюдечке подается на экране — красиво и тонко, страшно и больно, желанно и жестоко неотвратимо…

Альбина Нафигова, руководитель дирекции «Время кино»: «Когда еще так ярко был заявлен актерский потенциал Татарстана?»

Почему я буду смотреть сериал «Зулейха открывает глаза»? Очень просто — чтобы увидеть все до конца и составить собственное представление о картине. «Нравится — не нравится» — это зрительское право. Я же давно не смотрю фильмы как зритель — профессиональная деформация (смеется). Упреки в адрес создателей киноленты в том, что «затравка» могла бы быть чуть динамичнее, наверное, оправданы. Но для сериального повествования это допустимо. Тем более заявлено сразу много героев, и часть из них оказались «съедены», наверное, в угоду последующим событиям. В отличие от книги, увеличена доля некоторых персонажей, создатели посчитали это важным. Посмотрим в развитии. У сериала будут и почитатели, и хейтеры. Как и у книги. Причем среди тех, кто читал книгу, будут недовольные, — с экранизациями почти всегда так. Это не фестивальный фильм, не блокбастер — это сериал. И заявка была сделана именно в этом формате.

Преимущества картины, на мой взгляд, очевидны. Тема — важная для всей России, и в ее контексте раскулачивание татарской деревни и затем как одно из последствий многонациональный состав лагерных поселенцев напомнят всем о том, что в те годы пострадали все, независимо от национальности. Кастинг — и селебрити, среди которых две актрисы из Казани — Чулпан Хаматова в главной роли и Роза Хайрулина, которая воплотила на экране свекровь Зулейхи Упыриху, и другие наши татарстанские актеры. Когда еще так ярко был заявлен актерский потенциал Татарстана на федеральном уровне? Ну и наши локации — разве они не прекрасны?

realnoevremya.ru